Языки

Многие любят поговорить о языках, особенно когда на работе появляются иностранные заказчики.

Разговоры эти я нахожу весьма увлекательными и в корне не согласен с одним недоброй памяти знакомым. Он говорил, что дома у его подруги могут с интересом обсуждать тонкости употребления, нюансы значения и возможное происхождение какого-либо слова, обращаясь при этом к словарям, и что ему это крайне скучно. К сожалению, его тогдашняя подруга совершенно не в моём вкусе, а то я бы лучше него мог бы поискать с ней общий язык, извините за двусмысленность. Я всё это люблю и стараюсь постоянно совершенствоваться в родном языке, полагая, что “для нас, филологов, плохих слов нет”.

Вот интересно, как американцы решили проблему с использованием ненормативной лексики. Они просто сделали её нормативной. Если в 1800 году даже слово "damn" считалось недопустимым и печаталось в виде "d—n", то теперь в книгах и фильмах используются все варианты факов, которые только можно себе представить. Лично я скорее соглашусь с мнением большинства специалистов, которые считают, что по такому пути идти нельзя. Должны быть слова, которые нужно только изредка употреблять для акцентирования особого эмоционального состояния или необычности ситуации. А если на страницах книги все только и делают, что матерятся, то чем сможет автор передать состояние пресловутого маляра, которому на голову уронили ведро краски? Вопреки расхожему мнению, бесконтрольное использование ненормативной лексики не расширяет, а ограничивает выразительные способности. То же относится и к устной речи.

Кто-то в Абрисе как-то сказал:
— Не люблю немецкий язык: он такой грубый.
На это давно покойный С. П. Бунделев, хорошо владевший немецким, ответил:
— А я вчера снова перечитал Гёте и ничего такого не заметил.

Язык сильно воздействует на мышление.

Немецкий язык располагает к точности формулировок. Недаром половина философов мирового значения писала именно по-немецки. Кант, Гегель, Ницше, Шопенгауэр, Хайдеггер, список можно продолжать. Научные работы тоже надо бы писать по-немецки, но, к сожалению, по историческим причинам для этого использовалась латынь, а теперь — английский. В результате, если, скажем, французский учёный является патриотом, он опубликует свой результат в Париже по-французски, но сразу же после этого переведёт свою статью и пошлёт в Бостон, а то про него никто так ничего и не узнает.

Говорят, для разговоров о любви лучше всего подходит итальянский.
— Престо, синьора.
— Чинкванто дуэ!

Несомненно, в ресторане надо говорить только по-французски.
— Мадемуазель, труа пля дэ жур, силь ву плэ.

Многие думают, что английский язык — самый распространённый в мире. На самом деле он занимает только четвёртое место после китайского, хинди и урду. Потом идёт испанский, а сразу за ним — русский.

Многие также думают, что английский сильно уступает русскому в наборе нецензурной брани. Это, к сожалению, не так. Кратко, но ёмко выразить мысль можно и по-английски.
— Holy shit!
Удивительное выражение. На русский не переведёшь... Если не верите, что специфические английские выражения не уступают по яркости и убедительности русским, читайте учебник.

Зато в славянских языках есть нечто, чего сильно не хватает в английском, а именно — уменьшительных суффиксов. Так, говоря о глазах ребёнка или любимой женщины, мы употребляем слово “глазки”. На английский это не переводится. Ещё более странно, что это не переводится и на французский! Французы мне всегда казались продвинутой нацией в смысле тонких чувств и разных нюансов. Не уверен, но, кажется, в итальянском такое есть. Интересно, а было ли в латыни?

Латынь люблю за глубокомыслие. В ней так долго изощрялись разные люди, что любое, даже самое бессмысленное, выражение на латыни выглядит умным.
— Sic transit gloriae mundi.
— Нет, lorem ipsum dolor sit amet.
— Да, не могу не согласиться. Plenus venter nоn studet libenter.

Как известно, китайский и вьетнамский языки являются тональными. В них мелодия значит не меньше, чем символы. Поэтому, говорят, все китайцы имеют абсолютный музыкальный слух. Считается, что изначально все языки были тональными, но потом большинство из них перестало быть такими. Мне кажется, что в этом виновата буквенная письменность. Первоначально люди изобрели буквы с чисто утилитарной целью: чтобы не забыть что-то сделать завтра. Для этого достаточно было небольшой заметки. При этом люди, которые изобретали письменность, не проводили серьёзных фонетических исследований. В результате получилась система, не учитывающая тональности и даже во многих случаях не имеющая букв для передачи гласных звуков. Потом эта убогая система стала использоваться для написания текстов, рассчитанных уже на долгую жизнь. А язык постоянно эволюционирует, и вот, когда через годы уже другие люди читали эти тексты, они уже не могли более воспроизвести в точности звучание речи. В итоге люди вынуждены были отказаться от тональности и получилось то, что мы видим сегодня. А китайцы, как всегда, оказались более изобретательны. Они построили письменность, основанную на иероглифах, в которой знаки изображают понятия, а не звучание. В результате разные народы, объединённые единой китайской культурой, озвучивают иероглифы по-разному. В соответствии с законами своего языка. При этом можно сохранить тональности. Думаю, языки народов Китая, точнее их фонетика, меньше многих пострадали от письменности на протяжении веков. Наоборот, китайская письменность поддерживала стабильность произношения и не мешала существованию языков с разной фонетикой.

Эволюцию живого языка хорошо иллюстрирует пример с греческим. В средние века вёлся спор по поводу звуков, передаваемых некоторыми буквами в классических текстах. В частности, в современном греческом языке буква b (B, бета) передаёт звук [v], а буква h (H, эта) — звук [i]. Однако, многие считали, что в древности было b = [b], а h = [e]. Спор был разрешён после внимательного прочтения одного из древних текстов. Там бараны, спускаясь с горы, кричали "bh". Было справедливо решено, что бараны не могли кричать "ви" даже во времена Гесиода. Так бараны разрешили спор лингвистов.

С русским в последние века произошла ещё большая метаморфоза. Нечего и говорить, что мало кто сегодня может понять язык «Слова о полку Игореве». Но даже за последние двести лет многое изменилось. Вот, например, стихотворение М.В. Ломоносова.

О СОМНИТЕЛЬНОМ ПРОИЗНОШЕНИИ
БУКВЫ Г В РОССИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Бугристы берега, благоприятны влаги,
О горы с гроздами, где греет юг ягнят,
О грады, где торги, где мозгокружны браги,
И деньги, и гостей, и годы их губят.
Драгие ангелы, пригожие богини,
Бегущие всегда от гадкия гордыни,
Пугливы голуби из мягкого гнезда,
Угодность с негою, огромные чертоги,
Недуги наглые и гнусные остроги,
Богатство, нагота, слуги и господа.
Угрюмы взглядами, игрени, пеги, смуглы,
Багровые глаза, продолговаты, круглы,
И кто горазд гадать и лгать, да не мигать,
Играть, гулять, рыгать и ногти огрызать,
Ногаи, болгары, гуроны, геты, гунны,
Тугие головы, о йготи чугунны,
Гневливые враги и гладкословный друг,
Толпыги, щеголи, когда вам есть досуг.
От вас совета жду, я вам даю на волю:
Скажите, где быть га и где стоять глаголю?

Интересно, как акцент влияет на понимание языка. Для меня, как и для всех русскоязычных людей, английская речь с немецким акцентом воспринимается лучше, чем чистое английское произношение. Однако, добавление французского акцента значительно затрудняет восприятие. Самый интересный случай я наблюдал в очереди в Шереметьеве. За мной стояла семья темнокожих людей, похожих на индийцев. Глава семьи обратился ко мне, как мне показалось, на санскрите. Я его внимательно выслушал и спросил, не говорит ли он по-английски. Он закивал и продолжил разговор на своём непонятном языке. Я вслушался и вдруг с удивлением понял, что он говорит на английском, но только с таким необычным акцентом, что я совсем ничего не понимаю. Ну просто абсолютно ничего.

Ещё забавно послушать, как люди с различными родными языками спорят. Сначала спор идёт по-английски. Потом, с возрастанием эмоционального накала, француз вдруг начинает что-то убедительно говорить по-французски. Русский при этом начинает по-русски просить его вернуться на английский, а тот, думая, что ему возражают, по-французски начинает предлагать нашему перейти на английский. Видел такое неоднократно и даже сам участвовал.

А вот ещё про споры. На русском языке, когда мы спорим, каждый говорит “нет”:
— Пить вредно.
— Нет, полезно!
— Нет, вредно!
На всех других языках тот, кто начал, продолжает говорить “да”, а тот, кто возражает — “нет”:
— Drinking is a health hazard.
— No, it isn't.
— Yes, it is.
В связи с этим русские часто говорят что-то вроде “no, it is” или “yes, it isn't”, что звучит очень забавно и порой прекращает даже самые жаркие англоязычные споры.

А самую лингвистически умную вещь из тех, что мне встречались, придумал Месроп Маштоц около 400 года нашей эры. Когда он разрабатывал письменность для армянского языка, он догадался в вопросительных предложениях отмечать специальным знаком слово, к которому собственно и относится вопрос. Слово, о котором спрашивают. Например, если мы видим вопрос по-русски "Он имеет мягкую подушку?", то ответ "Да" относится непонятно к чему. В устной речи мы выделяем слово, к которому относится вопрос, интонацией. Но на письме это никак показать нельзя.
В армянском можно:
    Նա՞ ունի փափուկ բարձ: ответ "Да" подразумевает "Да, он [а не кто-нибудь другой]".
    Նա ուն՞ի փափուկ բարձ: ответ "Да" подразумевает "Да, имеет [а не делает с ней что-то ещё]".
    Նա ունի փափու՞կ բարձ: ответ "Да" подразумевает "Да, мягкую [а не какую-нибудь ещё]".
    Նա ունի փափուկ բա՞րձ: ответ "Да" подразумевает "Да, подушку [а не что-нибудь другое]".
Согласитесь, что при таком подходе текст можно сделать намного яснее.

Но самое странное и интересное в этой теме — как люди изучают языки. В детстве у нас в голове заложена какая-то метаграмматика, позволяющая ребёнку овладеть любым языком без участия интеллекта. Он строит внутри себя грамматику своего языка каким-то непостижимым образом. Даже совершенный дурак при этом учится правильно употреблять глаголы совершенного вида там где надо, и несовершенного там, где им полагается быть. Если он слышит правильную речь, то станет без раздумий использовать родительный падеж во множественном числе с одушевлёнными существительными и винительный — с неодушевлёнными. Для большинства русскоговорящих людей то, что я сейчас написал — полная тарабарщина, но это не мешает им ставить слова именно в тех формах, что я упомянул. Способность к такому обучению сохраняется примерно до 12 лет. После этого изучение языка превращается в мучительный умственный процесс с сомнительным результатом. И даже если человек достигает относительного совершенства в грамматике и словоупотреблении, акцент родного языка остаётся на всю жизнь.

А тут список распространённых ошибок русского произношения от Грамоты.ру.

Знаю и другие интересные байки на эту тему, но на этом закругляю лингвистические изыскания. Кому мало — смотри сайт про языки.