Я и экономика

Хотите верьте, хотите нет, а дело было так.

В последнем семестре нам решили преподать экономику. Как примерный студент я стал ходить на лекции, к тому же интересно было, что за наука такая. Была на младших курсах какая-то непонятная политэкономия, но то была явно не наука, да и преподавала её бабуля с фамилией Чайникова.
И вот оказалось, что преподавателю экономики кто-то рассказал на беду о том, как перемножаются матрицы, и он почувствовал себя математиком.

-- Скажу вам, коллеги, как математик математикам, -- говорил он.

А надо сказать, к этому моменту я уже успел встретить в жизни несколько математиков, поэтому его наука казалась мне тривиальной и до невозможности скучной, и я перестал к нему ходить. Подумал, прочитаю перед экзаменом какую-нибудь книжку -- и довольно. Но так случилось, что никакой книжки я не прочитал "по объективным причинам", и вот наступил "День D". А надо сказать, это был последний экзамен последней сессии. Я уже сдал полсотни экзаменов, в том числе и по дисциплинам, в которых был ни бум-бум. Не сильно волнуясь, я прибыл в аудиторию ближе к концу мероприятия и взял билет.

В билете были какие-то вопросы, не помню уже, какие именно, кажется, что-то про прибыль предприятия и т.п. Я мысленно представил себе завод и написал несколько формул типа

П = В / З,
где П -- прибыль, В -- вложения, З -- затраты.

Иду отвечать и попадаю не к преподавателю, а к какому-то его аспиранту. И надо же такому случиться, что аспирант этот оказался не тем, кто ещё помнит, как сам был студентом, а к какому-то искателю научной, блин, истины! Я уже привык к тому, что на старших курсах экзамен всё более и более превращается из дурацкой проверки посещения лекций в беседу коллег. Думал, тут тоже будет что-то такое же. Получу свой трояк и пойду отмечать конец последней сессии.

Ага, как бы не так!

-- А что такое у вас "П"? -- спрашивает меня этот аспирант.

Я, не чувствуя подвоха, бодро отвечаю:

-- А это прибыль. У вас в экономике ведь любят русские буквы.

-- А какой буквой мы обозначаем прибыль в Экономической Науке? -- вдруг спрашивает он, и я чувствую, что слова "Экономическая Наука" он произносит с Большой Буквы.

-- А какой вы хотите её обозначить?

-- А разве формула у нас была такая, как вы написали?

-- А разве нет?

-- Нет, не такая.

-- А какая? -- спрашиваю я, всё ещё надеясь найти общий язык с этим представителем Экономической Науки. Но нет, надежды мои тщетны, найти общий язык так и не удаётся, и он вдруг ни с того ни с сего говорит:

-- Два!

-- В каком смысле, -- говорю, -- два???

-- В прямом, -- отвечает жрец Науки. -- Формулы ваши неверные?

-- Ну... может, и неверные...

-- Буквы не те?

-- Да какая разница в буквах-то?

-- Разница большая. По сумме достижений вам -- два! Придёте в следующий раз!

Помню, я был оскорблён таким формальным подходом до глубины души. Это ж надо! Последний экзамен последней сессии, водка давно нагревается, а он, гад, со своими буквами пристал!

-- Может, всё-таки три? -- спрашиваю на всякий случай, -- всё же я три формулы написал. И буквы есть...

-- Нет, -- отвечает он твёрдо и убеждённо. -- Формулы неверные. Буквы не те. Математика не терпит небрежности. Два!

Конец простой. Водки я всё-таки выпил. Все пили, я тоже. Кажется, я был единственным, кто получил неуд на этом экзамене.
Прочитал потом книжку какую-то, получил свою четвёрку на пересдаче и отбыл на военные сборы изучать матчасть "изделия 8К-84", как именовалась межконтинентальная баллистическая ракета, предназначенная для разрушения городов "вероятного противника". Среднеквадратичное отклонение боевой части от цели у этого "изделия" было не то километр не то два, но это совсем другая история.
А с экономикой с тех пор не заладилось. Самая трудная наука оказалась. Хотя учить её, разумеется, надо. Прибыль предприятия, скорее всего, почти никому никогда не понадобится, но вместо кучи бесполезных наук в старших классах школы всё-таки следует рассказывать людям, что делать с деньгами, если они вдруг появятся.